/СЕРГЕЙ ВОЛКОВ, 20.09.2002, исправление и дополнения на Форуме внизу)
 
 Команда иркутян, известная под именем "Гобийская экспедиция", ежегодно на протяжении последних шести лет путешествует по Монголии на внедорожниках. На карте Монголии теперь нанесена замысловатая сеть пройденных в разные годы маршрутов. Первые наши путешествия были на озеро Хубсугул и до древней столицы чингизидов - Каракорума. Потом были поездки до самых высоких барханных песков Хонгорын-Элс и разрушенных буддийских монастырей в южной Монголии. Одну из своих экспедиций мы спланировали специально для встреч с командой "Кэмэл-Трофи" на их маршруте по Монголии, в другой раз прошли по следам знаменитой центрально-азиатской экспедиции Н. Рериха, в следующий раз - по Нэмэгэтинской впадине, овеянной романтическими рассказами И. Ефремова об исполинских костях динозавров. Каждая экспедиция становилась для нас событием года, и каждый раз проходила по совершенно новым районам. С годами у нас стали появляться свои излюбленные места и уверенность в прохождении самого сложного бездорожья, которого даже местные монголы стремятся избегать. Летом 2002 г., при разработке очередной, VI-Гобийской экспедиции, мы решили пройти от Иркутска до границы с Китаем новым маршрутом, практически по 100 меридиану на двух автомашинах марки "Toyota" - "Лендкраузер" 80 серии и "Хайлакс" с кузовом для экспедиционных вещей. Маршрут наметили с заходом в Монголию через пограничный переход Монды-Ханх, по берегу озера Хубсугул, затем на юг через самые высокие горные системы Монголии Хангай и Гобийский Алтай до оазиса Эхийн-Гол, вблизи границы с Китаем. От него по раскаленным пескам Заалтайской Гоби без дорог рассчитывали с запада пробиться к Хэрмэн-Цаву, попытка зайти к которому прошлым летом с юга окончилась неудачей. Отличием от предыдущих поездок в Монголию были крайне сжатые сроки путешествия: всего 14 дней на маршрут протяженностью свыше 5000 км, поэтому мы готовились к непрерывному движению, практически "спортивному ралли" по незнакомой местности, в том числе ночью. Полной уверенности, что удастся пройти весь намеченный маршрут, у нас не было.
 Как и в предыдущие годы, подготовку машин для экспедиции взял на себя иркутский "Тойота-центр", что было особенно важным в условиях "жесткой" эксплуатации на пыльных дорогах Монголии. Экипажи состояли из двух человек в каждой машине. Заднее кресло в "Лэндкраузере", по опыту прошлых поездок, было снято для уменьшения веса автомашины и удобства укладки многочисленных вещей. На диски колес была установлена широкая резина для песка, одна из машин была с лебедкой и в кузов "Хайлакса" на самый крайний случай загрузили доски для песка и грязи. В каждой автомашине были автономный запас воды и топлива, радиостанции, системы спутниковой навигации, дополнительные фары, и на каждом участнике полевая форма цвета хакки с символикой пробега. То есть все то, что традиционно берется для экспедиций в Гоби, где мало людей и дорог, и где приходится рассчитывать только на свои запасы.
 
 БРОСОК НА ЮГ
 Дорога до пограничного перехода Монды-Ханх из Иркутска заняла четыре часа. В отличие от перехода в Кяхте здесь не скапливаются машины в очереди, редко кто предпочтет грязную дорогу по берегу Хубсугула асфальту до Улан-Батора через Улан-Удэ. Таможенные формальности не отняли много времени и ещё через один час мы уже находились в Монголии на берегу озера.
 Красивее Хубсугула нет озера в стране монголов. Это подтверждается бурным ростом туристических баз на его берегах и увеличением количества желающих увидеть озеро. Хотя Хубсугул и называют меньшим братом Байкала, его пейзаж трудно спутать с байкальским. Высота над уровнем Байкала 1118 м., вокруг высокие горы и лиственный лес у самой кромки воды. Природа сохранила здесь свою девственную красоту, покой озера редко нарушают проезжающая по берегу машина или проплывающий катер. Обилие животных и хорошая рыбалка. По восточному берегу озера проходит единственная дорога, связывающая пос. Ханх на севере озера с пос. Хатгал на юге. Расстояние в 135 км между ними мы прошли за 1,5 дня, благодаря сухому лету - мало грязи. Особенность дороги в том, что большая её часть проходит вдали от берега по заболоченным высокогорным плато с лишайниково-моховой тундрой, где без лопаты и троса зачастую не обойтись. Ехать можно только по глубокой колее с грязью и водой. Попытки обойти сложные участки в стороне от дороги заканчиваются обязательным проваливанием сквозь поверхностный дерн в жидкую трясину, причем лопата, в некоторых местах легко проходит сквозь тонкую корку дерна и погружается во что-то жидкое и как будто живое. В таких местах нельзя буксовать. При малейших признаках пробуксовки, под все четыре колеса немедленно подкладываем доски, которые специально для этих целей везем с собой. Затем машину вагами поднимаем из грязи, а под колеса, насколько это было возможно, набиваем камни и ветки. Машина, продвинувшись на несколько метров, застревала в грязи снова и снова. Так продолжалось многократно, пока в сумерках одна из машин не села полностью на раму. Влажная земля под засевшей машиной и под нашими ногами ощутимо колыхалась. Ко всем этим неприятностям, внезапно пошел снег. И это - в июне!
 За последние три года на дороге появился заметный накат и некоторые мосты отремонтированы. Но это по-прежнему дорога не для машин с малым дорожным просветом. Дорога на Хубсугуле значительно тяжелей, чем по берегу Малого моря. Крутые подъемы и спуски, как на лесовозных дорогах в Сибири. Много бродов, непроходимых в дождь. Встречаются разрушенные мосты, на которые приходится подкладывать бревна, чтобы проехать, и довольно часто участки с глубокой колеей, залитой водой и грязью. Даже на "Уазе" неопытный водитель рискует оторвать выхлопную трубу, маневрируя между крупными валунами и глубокими ямами. Дорога часто идет по базальтовым камням с острыми гранями, всего в 15 км от берега озера находится древний вулкан Уран-Душе-Уул. Озеро с дороги видно редко, только в начале и в конце пути дорога идет рядом с пляжем. Изматывает медленное движение по кочковатой поверхности, которое особенно утомительно для пассажира. В некоторых местах движение пешехода быстрее, чем машины.
 Мы очень опасались за состояние дороги на "Гнилом перевале", навстречу нам не попадалось ни одной машины, и мы были готовы к непролазной грязи, но в этом году нам повезло - дорога была практически сухой. Правда, из-за сухой погоды в этом году во многих местах горел лес. Проблема пожаров в Монголии приобретает масштаб стихийного бедствия. Еще не разу нам не приходилось наблюдать такую сильную атмосферную дымку от пожаров, что даже нельзя фотографировать пейзаж, как в этот год. На побережье Хубсугула чрезвычайно пожароопасный лес из-за толстой подстилки высохшей лиственной хвои и большого количества сучьев на земле. Поваленные стволы деревьев покрыты толстым слоем опавшей хвои, иссушенной временем до цвета ржавчины, это красиво на фотографиях, но стоит обронить не затушенную спичку и неукротимый пал огня неминуем. Встав лагерем в живописном месте на берегу озера, мы тщательно расчищаем место для костра. С собой у нас есть газовые печки, но их мы будем использовать на юге, где нет дров. Не успев расположиться, встречаем первых гостей, монгольский мальчик приносит на блюдце угощенье - сушеный творог "арул".
 Любопытство монголов, как национальную черту характера, отмечают многие путешественники. Стоит встать лагерем, как ниоткуда появляется конный всадник. Окрестные монголы приходят посмотреть на нас издалека, подолгу наблюдают за жизнью лагеря. На берегу Хубсугула нас просто осаждали любопытные, даже пытались без спроса заглядывать в палатку, чего не стал бы делать ни один европеец. После вручения им мелких сувениров, обычно уходили, но на следующий день приходили другие.
 Озеро Хубсугул богато рыбой и многие приезжают сюда специально для рыбалки. В прошлый раз мы попали на побережье озера во время нереста рыбы. В водных ловушках одного из пересыхающих притоков скопилось огромное количество косогольского хариуса. Эта эндемичная форма сибирского хариуса отличается более темной окраской. Хариуса было так много, что вода буквально бурлила от его стремительного передвижения, рыбу можно было легко ловить голыми руками. Без специальных снастей, руками мы наловили их на полный котелок ухи.
 Мы не стали задерживаться на Хубсугуле, знакомому нам по предыдущим приездам. Впереди нас ждали Хангайские горы, которые мы планировали пересечь на юг, придерживаясь 100 меридиана. Чтобы набрать как можно больший километраж, первые дни мы двигались практически безостановочно с раннего утра до глубокой темноты, без остановок для фотографирования и приготовления обеда. Особым шиком, было на крутых подъемах, когда автомобиль медленно ползет на пониженной скорости в гору, соскочить на ходу автомобиля, обогнать его, сфотографировать и сесть обратно. В отдельные дни движение затягивало настолько, что на ночлег мы вставали в третьем часу ночи. Это обычная практика в такого рода путешествиях, когда непрерывность движения становится необходимостью и наслождением.
 Расслабились мы только на третий день, на берегу озера Тэрхийн-Цагаан-Нур, расположенного в предгорьях Хангая, в центральной части Монголии. Вышли к нему глубокой ночью по каменистой горной дороге и при свете луны в бинокль стали искать огни туристической базы, которая должна была быть где-то на берегу. На протяжении ещё нескольких часов, увлекшись ночным вождением, искали укромное место, где можно было бы укрыться от ветра. При свете фар мы проехали, в надежде дотянуть до турбазы, практически по всему северному берегу озера: по скалистым горным перевалам без единого дерева, мимо шалаша-обо, сложенного на галечном берегу, черного вулканического острова в центре озера, едва различимого в призрачном свете луны. Но так и не найдя турбазы, встали высоко над озером и при свете генератора разбили палаточный лагерь. Утром оказалось, что мы не доехали до турбазы "Хорго-1" всего 5 км.
 Турбаз в Монголии много и можно путешествовать без палаток. В наиболее красивых и известных местах всегда есть современные туристические базы из войлочных юрт. Все они выдерживают высокий стандарт обслуживания - обязательно горячая вода, электричество, ресторан в юрте, ухоженная территория и идеальная чистота вокруг турбазы. Весь мусор с турбаз вывозится. Чтобы почва на территории турбазы не разрушалась, запрещается подъезжать на автомашинах вплотную к юртам. Обычная стоимость ночлега с питанием $25. Можно заказать ужин по своему вкусу. Особенно нам нравились, сваренные на пару, монгольские бозы. Они отличаются от бурятских поз меньшими размерами, и вместо фарша в них рубленое мясо, что придает им особый аромат.
 В восточной оконечности озера Цаган-Нур в 3 км от озера находится эффектный конус древнего вулкана Хорго-Уул и обширные лавовые поля черной пемзы без единого ростка растительности. Лава изливалась в сторону озера и, достигнув воды, застывала. В потоках лавы образовались многочисленные расщелины и пещеры. Самая большая из них достигает 8 метров и расположена рядом с турбазой. Причудливые нагромождения лавы на берегу дополняются современными турами из обломков пористого базальта выше человеческого роста, сложенными туристами. Напротив них в озере во множестве плавают стаи лебедей и бакланов. Живописный ландшафт побережья и возможность купаться привлекают сюда много отдыхающих. Как и озеро Хубсугул, территория вокруг озера Цаган-Нур выделена в особоохраняемую, поэтому за посещение озера мы платим по 1000 тугриков с человека и по 3000 тугриков с каждой машины. Дополнительно к этому, на выезде с нас взимают за переезд через мост по 300 тугриков за короткий мост и по 500 тугриков за длинный. Все деревянные мосты в аймачных центрах Монголии стали платными.
 Утром следующего дня, немного поплутав среди горных долин, начинаем движение с непрерывным набором высоты на перевалы Хангайских гор, отдельные вершины которых доходят до 4000 м. Сначала двигаемся сквозь величественный лиственный лес, затем по долинам рек до гольцов без растительности. Часто встречаются скалы и камни со сглаженными, зализанными водой и ветром, формами. Обкатанные крупные валуны, "сады камней", выглядывают из земли. Среди естественных камней издалека выделяются рукотворные объекты: грандиозные керексуры, вертикально стоящие менгиры, хунские могилы из камней, реже развалины и буддийские монастыри. Чем выше в горы, тем меньше следов обитания человека.
 Затяжные многочасовые подъемы на перевалы, надо отдать должное японским машинам, не вызывают перегрева двигателей, как на отечественных "Уазах". Когда, наконец, забираемся на перевал, захватывает дух, неужели по этим горам можно проехать на автомобиле! На одном из перевалов дорогу пересекает мощная наледь, и ехать приходится по льду.
 На пятый день горы остаются позади, начинаются черные щебнистые гамады, протяженные саксауловые рощи с табунами антилоп-дзерганов, потрескавшиеся глинистые такыры с полинялыми верблюдами, золотистые песчаные барханы с одиночными цветущими колючками. Из автомобиля во время путешествия часто удается близко наблюдать стада антилоп, убегающих лисиц и зайцев, особенно часто тарбаганов и различных птиц: турпанов, журавлей, орлов, грифов. Антилопы имеют забавную особенность - скакать параллельно движению автомобиля, а затем перегонять автомобиль и пересекать его путь. Скорость движения автомобиля при этом может достигать 60 километров в час. Мы неоднократно наблюдали подобные картины, успевая при этом достать фотокамеры и сделать фотографии животных. Однажды прямо у дороги мы натолкнулись на гнездо с крупными птенцами степного орла. Птицы не боялись машины, а двое птенцов даже не покинули гнезда, когда их снимали прямо из окна автомобиля, вплотную подъехавшего к ним. Вносят оживление на дороге и стремительно убегающие тарбаганы - это крупный сурок с пушистым мехом, из которого делают шапки. Короткие задние ноги придают тарбагану вид толстого и неуклюжего животного. Зверек любопытен и часто замирает столбиком, наблюдая за чем-либо необычным. Это его и губит: монгольские охотники одеваются в белые одежды, демонстративно приближаются к норам, ложатся и стреляют в него в упор.
 Становится сложнее ориентироваться на развилках степных дорог, веером расходящимися в неизвестном направлении. Иногда мнения о целесообразности движения в ту или другую сторону расходятся диаметрально. Попытки пройти по компасу заканчиваются неудачей, дорога упирается в заброшенную кошару или засыпанный песком колодец и обрывается. Проехать без дороги тоже не удается, путь преграждают двухметровые кочки и заболоченные низины. Возвращаемся снова назад и в очередной раз ищем объезд.
 Часто выручает интуитивное угадывание дороги. Мистическим образом, иногда помощь приходила со стороны - неизвестно откуда, появлялся пеший, на коне или на мотоцикле монгол, который уверенно показывал нужную нам дорогу. Из опыта путешествий, мы придерживались золотого правила, лучше лишний раз перепроверить правильность избранного пути. Возникшие сомнение о направлении движения необходимо сразу проверять, в большинстве случаев интуиция не ошибалась - после проверки, оказывалось, что мы двигались в другом направлении. В целом нам сопутствовало везение - затяжного плутания, как в прошлые годы у нас не было. Сложность ориентирования усугублялась нелогичностью отдельных развилок, когда нужная нам дорога подходила к основной совершенно незаметно под очень острым углом, и ехать по ней дальше надо было в обратную сторону нашему движению. А если учесть, что в большинстве случаев в степи в одном направлении идет множество параллельных дорог, угадать какая из них уйдёт в сторону не возможно. Иногда развилки дорог были не обозначены на старых крупномасштабных картах. Сняв координаты с GPS и скрупулезно нанеся их на карту, мы убеждались, что стоим точно на дороге, но куда ехать дальше после развилки, можно было узнать только через 10-15 км сняв повторно координаты. Потеря дороги и спортивное ориентирование в Монголии не редкость, поэтому часто говорят, что в степи не дороги, а направления.
 На шестой день от жары начинают массово портиться натуральные продукты - овощи и фрукты. Мы входим в южные районы, где больше нет поселений и бензозаправочных станций. Все ёмкости под солярку и воду теперь будут только расходоваться. Редкие маловодные источники в пути для нас настоящий праздник. Это была возможность не только пополнить запасы воды, но помыться и произвести влажную уборку салона. Пыль - постоянный попутчик на монгольских дорогах. Она въедается в кожу, так что к вечеру лица становится как у монголов, а майки как у кочегаров. Цвет лица и одежды к концу дня приобретает единый неопределенный серый цвет, характерный для всех путешественников по степным дорогам. Медленно заполняя поочередно пустые пластмассовые бутылки, мы рассуждали: "Разве тьма воинов Чингисхана могла здесь напиться?".
 Экспедиционная жизнь на колесах, когда на время машина становится домом, меняет привычный уклад, все время приходится что-нибудь выдумывать и мастерить. Одним из наших несомненных новшеств, стало охлаждение пива по дедовскому способу дальнобойщиков. Бутылки монгольского пива "Хэрээ", кстати, очень вкусное пиво, обертываем мокрой тряпкой и закрепляем под веревками тента на кузове, чтобы пиво обдувалась ветром, и из тряпки испарялась влага. Через полчаса движения - пиво становится охлажденным, лучше, чем от работающего кондиционера. Для ночлега каждый по-своему устраивает себе место, кто гамак, кто в машине. Можно спать прямо на песке под звездным небом, звезд видно значительно больше и они ярче, чем на Байкале. Единственная неприятность, если ночью задует сильный ветер, приходится прятаться под простыню с головой, ветер хлопает тканью, мимо катятся клубки колючек, струится песок, а однажды ночью мимо прокатился наш экспедиционный, круглый стол. При ночлеге на песке, рекомендуется по возможности создать отрицательный угол, например, подоткнуть под края брезента своего ложа обувь и другие предметы, чтобы не проникла разная ползающая нечисть. За всю поездку мы только один раз столкнулись с бледным скорпионом в спальных принадлежностях и каким-то отвратительным тарантулом, стремительно пробежавшем по лагерю.
 На восьмой день стремительного захода мы достигли Заалтайской Гоби. Это практически безлюдные места - на протяжении сотен километров не встретишь юрт, нет здесь условий и для выпаса скота, лишь изредка, среди почерневших камней и потрескавшейся земли, встречаются живописные зеленые оазисы с тополями. Пустынные и безводные пространства, тем не менее, посещаются людьми, в древние времена здесь проходили караванные пути в Китай, находилась южная крепость разбойника Дже-Ламы, в долине Эхийн-Гола китайские старатели мыли золотой песок.
 
 БЕЗ ДОРОГИ К ХЭРМЭН-ЦАВУ
 Солнце палило немилосердно. Незащищенные участки кожи покрываются волдырями и начинают интенсивно шелушиться. Кожа на запястьях рук обгорала через ветровое стекло автомобиля, и ехать без перчаток было не возможно. Все открытые участки тела мы тщательно укрывали от солнца, отказавшись от шорт и рубашек с короткими рукавами, несмотря на температуру плюс 37 градусов в тени и горячий обжигающий ветер. Потеряв панаму, я приспособился наматывать на голову из простыни чалму, которая оказалась чрезвычайно удобной, днем защищала шею от солнца и уши от ветра, ночью служила покрывалом, так как спать под одеялом было жарко. От пыли и суховея трескаются губы, шелушится нос и мочки ушей. Сухой воздух, лишенный влаги, быстро обезвоживал организм. Кожа лица ощутимо сохла, особенно губы, если бы не гигиеническая помада и солнцезащитный крем, не известно в каком виде мы вернулись бы домой. Солнцезащитные очки через каждые 20 минут движения становились мутными от мелкой пыли. Из-за пыли и жары заметно возросло потребление воды. Но самое главное, двигатели машин достойно переносили жару и не грелись!
 Местные монголы подтвердили, что через пески дороги нет и лучше их объехать, даже на наших машинах, но расстояние в 40 км напрямую было таким заманчивым, что мы решили пробиваться без дорог. Вообще пытаться ездить без дорог по пустыне занятие довольно бестолковое. Уйма времени тратится на объезды глубоких сайров, непроходимых для машин кочек и саксауловых зарослей. Изматывают застывшие волны твердого песка, на которых машина раскачается, как при морском шторме. Высока вероятность прокола колес засохшими корнями саксаула, которые, присыпанные песком, едва выглядывают наружу как лезвие ножа. При всем этом ещё пережег топлива, непрерывное движение на пониженных передачах, периодическое выкапывание машин из песка и обязательные для этих мест "страшилки" о встречах с олгой-орхоем и бегающими живыми динозаврами. Что касается мифического олгой-орхоя, по преданию живущего в недоступных песчаных местах Заалтайской Гоби, добавить к уже известным рассказам ни нам, ни ученым нечего, это загадочное животное так никто и не видел, хотя и высказывается гипотеза, что существует три вида этих неизвестных науке червя. Говорят, что червякоподобное существо внушительных размеров выходит на поверхность только в самую жару и способно, собравшись в клубок в одиночку или парами, перекатываться с большой скоростью и достигать убегающего человека. Догнав жертву, червяк из шара, как кобра, стремительно распрямляется и загадочным образом парализует свою жертву, то ли электрическим разрядом, то ли другим способом. А вот, что касается других скачущих животных, то два года назад в этих местах мы наблюдали необычное стремительно прыгающее метровое животное без волосяного покрова, с длинными челюстями и чешуей, больше похожее на маленького динозавра из фильма Спилберга, чем на известные нам виды тушканчиков. Рассказ об этом случае вошел в золотой фольклор экспедиции и обязательно передается всем новичкам. Отождествить его с известными видами мы так и не смогли. Не удалось нам увидеть его, несмотря на все наши старания, и в свой нынешний приезд в эти места. Из-за невыносимой жары животных вообще никаких не было - ни в воздухе, ни на земле. Надо отметить ещё одну особенность Монголии, из-за жаркого сухого климата здесь нет мух и мошки. Ветровые стекла остаются чистыми всю поездку.
 Несмотря на довольно рыхлый песок, мы довольно уверенно пересекаем широкую долину с запада практически прямо на Хэрмэн-Цав. Однако чем ближе была цель, тем сложнее становился рельеф, заставляя нас отклоняться все южнее. Волею судьбы, даже трудно поверить в такие совпадения, мы вышли на место последнего лагеря экспедиции 2001 г., в точку, где было принято решение в прошлом году прервать движение в сторону Хэрмэн-Цава из-за невозможности дальнейшего продвижения автомашин. Отчетливо вспомнились панические настроения участников прошлогодней экспедиции - все они были впервые в этих местах, пустыня была для них враждебной и казалась непроходимой. На этот раз команда состояла из ветеранов поездок в Гоби, и никакого страха перед бездорожьем никто не испытывал. Мы стояли на левом борту долины, заполненной рыхлой песчаной смесью, у окончания грандиозного, уже знакомого мне, сайра длиной примерно 45 км, который в прошлом году экспедиция так и не смогла преодолеть. Предстояло заново осмотреть борта долины и найти возможный для машин спуск, а затем подъем на противоположную сторону. Чтобы читателю была понятней картина рельефа, этот внушительный сайр с отвесными красными песчаными обрывами можно сравнить с уменьшенным подобием американского каньона Колорадо. После продолжительных поисков, среди этих обрывов мы нашли крутой спуск с пологим выходом на дно сайра, предварительно прошли весь предполагаемый путь машин пешком и убедились, что на противоположную сторону можно подняться по руслу другого сайра. Первым вниз осторожно сполз "Хайлакс" и с разгону взял противоположный крутой борт, однако "Лендкраузер", у которого резина была уже, а вес больше не смог повторить путь "Хайлакса", опасно накренился и был вынужден задом сползти снова на дно каньона. Его стали выводить вверх по галечному руслу другого сайра. На этих маневрах мы потеряли около полутора часов. После длительных разведок и поиска пути, в конце концов, обе машины поднялись на правый борт долины. До Хэрмэн-Цава оставалось по карте около 5 км, на часах было три часа дня и до заката солнца мы рассчитывали встать лагерем в центре зеленого оазиса, предвкушая праздничный ужин и полноценный отдых. В бинокль была видна красная кромка утесов, предположительно Хэрмэн-Цава. Никаких автомобильных следов здесь также не было. Взяв направление прямо на утесы, мы еще два с половиной часа пробивались по мелкосопочнику к заветной цели, но каково же было наше разочарование, когда в сумерках, достигнув края плато, мы увидели ещё более внушающее уважение творение природы, ещё более грандиозный сайр, чем предыдущий, но это был не Хэрмэн-Цав. О пересечении его не могло быть и речи, отвесные стометровые обрывы, одно загляденье для фотографа, пройти можно было только с альпинистскими навыками и веревкой. Не оставалось ничего другого, как при свете фар в полной темноте спускаться вдоль этого протяженного сайра на те же рыхлые пески долины, которые и пытались обойти по горам в начале дня. На топографической карте получился практически замкнутый 25-ти км дополнительный круг пути по горам и сайрам. Несмотря на ночное время, мы решили продолжать движение дальше при свете фар по прибору спутниковой навигации. Координаты нужного нам места были близко от нас. Вскоре в лунном свете мы узнали характерный контур одиночного песчаного утеса, стоящего как страж на входе внутрь Хэрмэн-Цава. Это была наша победа! Во втором часу ночи мы встали лагерем в центре оазиса и при большом скоплении отчетливо видимых звезд, наконец-то устроили себе торжественный ужин при свете электрического генератора.
 Хэрмэн-Цав (43°29,8 N и 99°49,1 E) - одно из крупных и известных местонахождений ископаемых млекопитающих на юге Монголии (Баин-Дзак, Нэмэгэту-Ула и Хэрмэн-Цав). Наибольшую известность этому месту принесли не находки палеонтологов, а исключительная живописность местности. Внутри безлюдного плато Хэрмэн-Цав, среди лабиринта каньонов, причудливых скал и песчаных барханов спрятан совершенно не видимый из долины зеленый оазис. Среди раскаленного рыжего песка днем контрастно выделяется зеленое пятно живой растительности с вековыми тополями - исключительно редкое явление в безводных районах Заалтайской Гоби. Удивительное по красоте место с внушительными красными песчаными обрывами по периметру и зеленым оазисом в центре из-за своей труднодоступности редко посещается даже монголами. В 1963-1971 гг. здесь работала монголо-польская палеонтологическая экспедиция. По её данным, в этой местности обитало большое стадо протоцератопсов мелового периода (вид растительноядных динозавров, передвигающихся на четырех ногах, небольшого размера до 2 м., с челюстями в форме длинного крючковатого клюва, и когтями на пальцах, похожими на копыта). Вот как описывает эту местность руководитель экспедиции Мацей Кучинский: "Хэрмэн-Цав - платформа, поднятая над равниной. Она засыпана черным гравием и вылущена внутри в виде полукруглого амфитеатра, открытого на запад. С остальных трех сторон эта вмятина не видна, вал из осыпей скрывает её от мира".
 Обрывистые склоны Хэрмэн-Цава со столбами из красноватого песчаника, причудливые формы выветривания из затвердевших бурых осадочных пород, природные монументы, напоминающие животных, зубчатые стены, башни, бойницы создают издалека впечатление искусственных монументальных крепостных стен и развалин и могут соперничать по своей красоте со знаменитым "Эоловым городом", открытым в 1906 г. В.А. Обручевым. Особенно примечателен природный песчаный монумент в южной части Хэрмэн-Цава, который своими очертаниями сильно напоминает египетского сфинкса. В "Тайной доктрине" Е. Блаватской есть пророчество, что у лап ещё не открытого в Гоби сфинкса, будет найдена капсула времени для потомков. А вдруг, это тот самый сфинкс, в тексте ведь не говорится, искусственный он должен быть или природный?
 В этом году нам удалось осуществить пешеходную разведку вглубь плато, выше зеленого оазиса и золотистых остроконечных барханов, к подножию отвесных скал, манящих нас ещё с прошлого посещения этих мест. В предрассветных сумерках мы начали подъем по дну высохшего сайра и узким красным каньонам вверх на плато, буквально до самого их начала внутри горы, пока не уперлись в непроходимый колодец с отвесными стенами. Восход застал нас в пути, уже выше песков. Мягкие контуры песчаных барханов на восходе солнца волшебным образом стремительно меняли свой цвет. Это незабываемое зрелище! Публикуемые черно-белые фотографии, к сожалению, не передают необычно яркого и завораживающего цвета пустыни на восходе.
 Вернувшись в лагерь, обнаружили, что одно из колес "Хайлакса" в очередной раз полностью спустило. Это был уже пятый прокол от корней саксаула и острых камней. Хотя у нас и было по два запасных колеса на дисках для каждой машины, их резерв был уже исчерпан. Разбортовать колесо с помощью уголка и легкого молотка, несмотря на все наши усилия, так и не удалось. В следующую экспедицию теперь мы будем брать дополнительно тяжелую кувалду. Никакая резина не застрахована от проколов, а когда их слишком много приходится применять народную смекалку, например, вместо порванной в клочья последней камеры засыпать в шину песок:
 Из Хэрмэн-Цава выходили по пескам на север, по своему, знакомому с позапрошлого года, пути. К едва заметной и сильно занесенной песком колее от нескольких машин, добавилось очень мало новых следов. Удержать след не удалось, и вскоре мы были вынуждены пробивать новую дорогу прямо на источник, координаты которого у нас были от предыдущих поездок.
 
 ТАЙНА ГОБИЙСКИХ ПЕЩЕР
 Все дороги через горные системы проходят по сайрам. Со дна галечного русла очень удобно при движении обозревать скалистые борта долин в поисках пещер. Часто можно наблюдать небольшие полости в скалах, гроты и пещеры, в которых может укрыться полностью человек, встречаются значительно реже. Как правило, если подходы к входному отверстию не сложны и осмотр в бинокль оставляет надежду, что эта полость может иметь продолжение, мы всегда останавливаемся для её исследования. Однажды мы встретили наклонную скалу, буквально испещренную черными отверстиями, подобно кельям, вырубленными монахами-отшельниками. В другой раз, нашли небольшой грот с явными следами культовых обрядов: на выступе скалы в самом темном углу стояла керамическая статуэтка Цзонхавы, а перед входом на кустарнике были развешаны синие шелковые платки - хадаки, символизирующие глубокое уважение духу-хозяину пещеры.
 Из русско-монгольского разговорника мы переписали несколько фраз и иногда при встречах с местным населением наугад задавали вопрос о пещерах: "Агуй яаж явж хурдгиййг, хэлж огно уу? Скажите, пожалуйста, как проехать к пещере?". Но чаще, мы обходились более кратким словосочетанием "Агуй? Агуй?" и вопросительно указывали рукой в разные стороны. Иногда это срабатывало, и можно было понять, что пещер рядом нет.
 Чем дальше на юг, тем чаще встречаются горы с пещерами выветривания. В конце одного из экспедиционных дней, в поискам места для лагеря, машины разошлись по сайрам и мы переговаривались по рациям, кто что нашел. Это место было достаточно удаленным от населенных пунктов и сайры по которым мы ехали не имели дорог. Наше внимание привлекли три черных отверстия в скале, одно из которых было больше человеческого роста. Такие входные отверстия встречаются редко и, несмотря на позднее время, мы решили его осмотреть. Забираться вверх пришлось по крутым скалам, цепляясь за редкие кусты и выступы на камнях. Но в итоге мы были вознаграждены, при осмотре одной из пещер, мы столкнулись с загадкой, на которую до сих пор не получили ответа.
 Пол пещеры был полностью закрыт грудой искусственных пирамидок, изготовленных из глины. У основания пирамида имеет размеры 10 на 10 см и высоту 7 см, с нижней стороны в каждую пирамидку замурован маленький рулон пергамента с непонятной записью на незнакомом нам языке. На боковых гранях нанесены изображения Будды и узор буддийских символов. Глиняных пирамидок было около сотни, причем в глубине пещеры они лежали друг на друге в несколько слоев, так что сказать о точном их количестве было невозможно. Судя по слою пыли и белому налету на некоторых из них, лежат они здесь уже достаточно давно. Кем и зачем они были здесь оставлены, осталось для нас загадкой. Возможно, под ними есть что-нибудь ещё - захоронение или продолжение хода. Но нигде в литературе о подобном роде захоронений не говорится. Поэтому вопрос об их предназначении остаётся пока без ответа. По одной из версий это может быть форма особого рода обряда, когда в уединенной местности оставляют пирамидки с замурованными в них благими пожеланиями и молитвами. По другой эти пирамидки могут называться "саса" и быть изготовлены из смеси глины и пепла сожженого святого. Но, повторяю, несмотря на эти версии, разузнать что-либо о предназначении этих пирамидок ничего не удается.
 Пещеры в Монголии исследуются слабо, нет клубов спелеологов, а простые монголы избегают их посещений, веря в то, что там обитают злые духи. Институт географии АН Монголии обследовал более 100 пещер из числа около 500 известных. Самая протяженная из них Цаган-Дэлийн агуй расположена в Восточной Гоби и имеет длину 607 м. Напрямую с пещерами связан миф о подземном царстве Агарти, где живут древние посвященные. В мифологии монгольских буддистов, Агарти недоступная подземная страна вход в которую, по рассказу Ф.Оссендовского, расположен рядом с монгольским озером Ноган-Куль. Считается, что это единственный подлинный центр эзотерического Посвящения. Мифы об Агарти подобны мифам о Шамбале, но гораздо менее распространены и почти не изучены. Ещё можно добавить, что Агарти более доброе место, чем Шамбала, там исповедует путь правой руки, т.е. естественного хода вещей, созерцания и невмешательства в дела человечества. В древних легендах рассказывается о целой системе гобийских тоннелей и пещер протяженностью свыше 100 км. Ничего подобного, пока в Монголии не найдено. Но в некоторых местах Гоби шаман, тонко чувствующий энергетику места, замирает с почтением и сегодня:
 
 ПЛАНЫ НА СЛЕДУЮЩЕЕ ЛЕТО
 Очередная Гобийская экспедиция планируется на август 2003 г., это самое благоприятное по температуре время. Она будет продолжительней предыдущих, слишком много накопилось вопросов, на которые хочется найти ответы. Как обычно, мы открыты для сотрудничества со всеми, кто влюблен в Гоби. Подробности о маршруте и условиях участия на сайте http://www.baikal.irkutsk.ru/ (Раздел "Монголия" и Форум сайта).
 
 /СЕРГЕЙ ВОЛКОВ, 20.09.2002, исправление и дополнения на Форуме внизу)